Творчество Фёдора Григорьева открывается многогранно, но две вещи бросаются в глаза, отличают его стихотворения. Во-первых, это мотив сельской жизни, боль о русской деревне, потаённые желания уехать, скрыться в дремучую глубинку. Во-вторых, это беспристрастное описание русской действительной такой, какая она есть на самом деле: без прикрас, без обиняков, с чётким осознанием и признанием, что мы, русский народ, вот такие - нам есть чему гордиться, но и пороков наших тьма. Искренняя любовь автора к своему народу, вера в его светлое будущее не оставляют равнодушными. Низкий вам поклон, поэт Григорьев!
Сложил мой дом кочующие крылья Вне зоны досягания столиц, Вдали от неприличного засилья И коллективов, и отдельных лиц.
Я не люблю разнеженного моря, Не люб мне рёв космических турбин: Деревня - вековой носитель горя И жизни к нам взывает из глубин.
Какие неистраченные силы В трезвеющих таятся мужиках, Несущих пробуждённую Россию, Как в люльке, на отеческих руках!
Я в жизни никогда так счастлив не был! Слеза озёр жива среди полей, Там, где октябрь заглядывает в небо Бездонное под лодкою моей... с.Тюковка Воронежск.обл. 13-14 октября 2008г.
В этой буче мой голос не лишний, Мне крутить да вертеть не с руки: Знаю точно, а не понаслышке - Есть ещё на Руси мужики!
Бросит пить. По природе умелый - Засучит на заре рукава. Обмозгует серьёзное дело Золотая его голова.
Сам не "ам", но детишки - по моде. Чует правду, как звери тропу. Верит свято, а в церковь не ходит Оттого, что не верит попу.
Тяжела, необхватиста ноша. Он у смерти одной не в долгу. Помогай тебе Бог, мой хороший, Ну а я, чем смогу - помогу... 31.07.2011 г.
Управились к Пасхе... Управились к Пасхе: над клубом, Что властью был напрочь забыт, Вознёсся серебряный купол, Простой оцинковкой обшит.
И стало светлее на свете, Окончился век-бесприют. Как куклы нарядные, дети За мамкой к обедне идут.
Шепнула Наташкина сваха (Не может без слухов прожить): В игуменском чине монаха В приход отрядили служить.
Церквушка - душа, не молельня, Родное зерно проросло: Вчера ещё звались - деревня, А утром проснулись – село.
Серёга, что с давней подружкой Страстную гулял напролёт, Червонец в железную кружку - «На новую церкву!» - кладёт… 23 апреля 2011 г.
Время, что ворошу – Холодом по лицу. Будто в глаза гляжу Вору и подлецу. «Отворотись! - он мне, - Есть и тебе цена, Ты проиграл в войне, Это моя страна. Если бы да кабы – Вот он и весь твой ум. Водочка и гробы Лечат от горьких дум». Я посмотрел вокруг. Я опустил глаза. Я не нашёлся вслух Слова в ответ сказать. «Прав он, - подумал я, - Хватит уже борьбы. Коли одно – петля, Станем строгать гробы…»
Кто-то толкает в бок... Голос жены: «Ты спишь? Взрослый, а как щенок, Ночь напролёт скулишь…» 13 февраля 2011 г.
Е.А. Исаеву О человеческом, о главном, О том, что надо напрямик Идти по жизни русской правдой Мне говорил седой старик.
Как молодого первогодка На необъявленной войне Учил меня: прямой наводкой Ты бей по вражеской броне!
Всего лишь час мы были вместе, Вела меня его рука. Он сам был чистой русской песней, Той, что горька и широка.
И я, поверив ветерану, Как верят лишь призывники, Ушёл в холодный спозаранок По бездорожью, напрямки… 9 января 2011 г.
Пустыня, русская пустыня, Глухие тридевять земель. От сотворенья и доныне Людских страданий колыбель. Не уходящая, иная... Где тот поэт, что в свой черёд, Под гнётом чувств изнемогая, Слова набатные найдёт?! Чтоб духом павшие созданья Смогли б уже тебя понять, И - в радость, а не в наказанье Просторы жизнью засевать... 07 января 2011 г.
Портреты. Подборка опубликованных стихотворений
Последний солдат
Стальное поколенье В тот день гадалка нагадала Нам жить на свете до ста лет. Мы из слепых полуподвалов, Как вши на кровь, ползли на свет.
Исчезли век и государство, Иных пророков след простыл. Не тех мы кликали на царство... Простите нам, как Бог простил!
Предвидя памяти подвохи - Не стоит возраст укорять, Коль станем мы из всей эпохи Одно лишь имя повторять…
Последний солдат "Его зарыли в шар земной, А был он лишь солдат..." С. Орлов Забыв бомбёжки и пальбу, В избе, в углу переднем, Лежит солдат в простом гробу, Известный и... последний.
Судьба давала имена: Федот, Козьма, Ероха... На кухне слёзы льёт страна И в трауре эпоха.
А в головах, как перст - один, Сошедший в мир с медали, В лицо покойного глядит Старик. Верховный. Сталин.
Вставай, солдат! Солдат, в ружьё! Последних - не хоронят: Мы имя высвятим твоё В небесном Пантеоне! Открыл глаза и встал солдат - Егор, Демьян, Митроха… И с ним плечо в плечо стоят Судьба. Страна. Эпоха.
Прасковья Несёт домину на кладбище Четвёрка пьяных мужиков. За ними – стайка полунищих Едва бредущих стариков.
Всю жизнь горбатилась Прасковья И на детей, и на колхоз… У гробового изголовья Они не льют прощальных слёз.
И в хоре клубном не спевала, И, Бог свидетель, не пила, И никого не забижала, И тьмы вождей пережила…
Старик Один, на лавке у сарая, Cтарик, понурившись, сидит. Застывшим взором, не мигая, В пространство улицы глядит.
Наверно, ждёт, когда пастушки Пригонят с выгона коров, И отзвучит по деревушке Звук запираемых дворов...
Он жил как все: держал скотину, Не пил, хоть жизнь была скудна, Работал сам, и с ним – два сына, Как вдруг сломались времена:
Иван пропал в Афганистане На девятнадцатом году. Егор в стогу сгорел по пьяни, Любовь утративши к труду.
Жена не выла, не стонала, Не беспокоила села. Слегла на Пасху, полежала, И к Первомаю померла.
Родни-то нет глядеть за дедом: Когда б не храм, да Божья рать, Не то, что завтрака – обеда, Воды бы некому подать.
Остались дом, да печь с плитою, В саду китайские цветы, Да разговор со слепотою В преддверье вечной немоты….
Старуха Бормочет глухо, Да крестит рот. Как жизнь, старуха, Кто дома ждёт? В секунду твёрдо Замрёт клюка, И голос гордо Из-под платка: «Бог дал, в порядке. Сестра в Туве, Дочь на Камчатке, Cынок в Москве. А мне и надо, Чтоб хлеб у них Был бел да сладок, Как у других".
Пошла до хаты... Там со стены Глядят солдаты Большой войны. Там за трельяжем, Где паутень, Стопа бумажек - На чёрный день…
Троица Деду, Фёдору Павловичу Злой декабрь. На экране крохотном Бесконечный идёт балет. Дед в слезах: «Без Климента плохо нам…» Помню точно, что мне семь лет. Ночью снег, и наутро домик наш Занесён под самый конёк! Проводов обрыв – до Тамбова аж; Отдыхает школьный звонок...
На расчистку мужицкой троицей: Дед, отец и я, колготной: «Ничего, Федюшок, отроемся, Откопаемся, не впервой!» Так всегда: то Чернобыль вскроется, То упадок сил мировой… «Ничего, мужики, отроемся, Откопаемся, не впервой!»
Отдохнувшие ли, усталые, Покумекают головой, И лопатою пятипалою, То есть, попросту – пятернёй, Разгребут, забутят, отстроятся, Вспашут зябь и засеют клин. Хоть и грешная, всё же - троица: Рабы Божьи Дед, и отец, и сын…
Атлантида
Володька и Есенин Смотрю на Володькины руки: Отвык от работы мужик… К недельным запоям со скуки В стране запустелой привык.
Папаня пивал при Советах - Бутылкой сбивал самолёт! Да, пили. Но – пели! А этот Давно ничего не поёт.
Спроси его: кто был в Рассее От Бога народный поэт? Ответит: Серёга Есенин. Споёшь мне Есенина? Нет…
Про Дашку с Алёнкой... Плачет младенец… А дождь тарабанит по лужам, Лезет к прохожим, слюнявый, взасос целоваться. Плачет младенец… Он, верно, не больно-то нужен Пьяной мамаше, которой едва ли семнадцать.
В этой коляске Взросло не одно поколенье. Пусть неказиста, но катит без скрипа, без стука: Утром бабуля на рынок отвозит соленья, Вечером дочка с подружкой гуляют в ней внука.
Очень удобно Кричащему криком ребёнку В ноги поставить бутыль и нехитрую закусь. Там же разлить по стаканчикам Дашке с Алёнкой Много сподручней: поймай-ка нас, выкуси на-кось.
Что им погода, Закаты, рассветные росы, Вера в добро, поцелуи предателей, - что им? Каждому смертному жизнь адресует вопросы, Только ответам порой удивляться не стоит.
Плачет младенец… В тоскливую пору надежда – Слабый просвет на затянутом тучами своде. Западник - умник с экрана, звездлявый невежда, На ночь расскажет о сексе и полной свободе…
Надя «А из нашего окна Площадь Красная видна…» С. Михалков Что видит Надя из окна? Центральный рынок за забором, Ещё гостиница видна, И банка здание,в котором
Работает техничкой мать. И каждый день, придя с уроков, Садится у окна мечтать Девица, зрелая до сроков.
Она мечтает поскорей Окончить нудное ученье, И позабыть учителей, И вместе с ними огорченье,
Что те же Васька, и Женёк Предпочитают ей – богатых Подруг, которым невдомёк, Что для безвинно виноватых
Наступит он, желанный миг, И белых тройку лимузинов За ней пришлёт её жених – Владелец сети магазинов
Московских, или же – банкир (Банкира сын, наследник банка), А в этом банке есть сортир, И трёт его чужая мамка...
Они пройдутся с женихом По рынку днём, держа улыбку, Чтоб указать Ваську с Женьком На их ужасную ошибку.
Чтоб проглядела все глаза Товарка, Малышева Любка: Смотри, богатая коза, На мне твоей богаче юбка!
Мечтает Надя у окна В свои свободные минутки... В окно гостиница видна, В дверях которой проститутки
Толкутся, пья`ны и грубы`. Одна из них – соседка Нади. Дай Наде, Бог, иной судьбы, Но - не планиды русской б…ди...
Бильярдная партия Он играл со мною на бильярде, Чуть хмельной российский офицер. Он шары, что те флажки на карте, Расставлял на воинский манер. Лазерной указкой, а не кием, В кабинете зама комполка, Тасовал порядки боевые, А в бильярдной - дрогнула рука. Видно, сбилась «мушка» у майора, И, когда не ладилась игра, Машинально место, на котором Днём ещё висела кобура, Потирал… А я без сожаленья Вслед ему закатывал шары, Словно в печь подбрасывал поленья, Пригибаясь к полу от жары!
В пять минут была моя победа. Две бумажки рыжие, по сто`, Бросив: «Подавитесь, гов...еды…», Он нарочно выронил под стол. Удержался я каким-то чудом, Руку с кием судорга свела. В жизни никогда не позабуду, Как он удалялся от стола: Сунув руки в брючные карманы, По-блатному сплюнув на паркет… Нет, не так из детства капитаны Покидали тонущий корвет. Нет, не так сносили пораженья Прошлые Отечества сыны! Да, считай, и не было сраженья, Слава Богу, - не было войны...
В ресторане Со сцены ресторана затрапезного Певичка хрипловатая поёт. Кабатчиной по пятницам не брезгует Совёлое сознание моё. Плывут по небу клинья журавлиные, Качается берёза на бугре, И слышатся бубенчики старинные В холодной синтезаторной игре.
Прилипли крошки к донышку гранёному, И мечется под кожею кадык, И думка за Россию забубённую Положена на матерный язык.
Я фермеру, товарищу застольному, Хмельному на заёмные рубли, Весёлому покудова и вольному, Признаюсь в уваженье и любви.
А вечера убитого мгновения Растянутся в убитые года, С которыми могу - без сожаления! - Но не хочу прощаться навсегда…
Атлантида Девять дворов – деревня, Семь бабок на двух дедков. Сдичали твои деревья Без стоящих мужиков!
Проезжего человека Проводит не лай собак, Не пьяненький дед – калека, Проводит – никто. Никак.
А в зеркале заднего вида, Дрожащего при езде, - Тонет моя Атлантида Озимым зерном в борозде…
Источник: http://stihi.ru/avtor/fgrig |