Юноша на площади
Он стоит перед Кремлем.
А потом,
вздохнув глубоко,
шепчет он Отцу и Богу:
«Прикажи...
И мы умрем!..»
Бдительный,
полуголодный,
молодой,
знакомый мне, –
он живет в стране свободной,
самой радостной стране!
Любит детство вспоминать.
Каждый день ему –
награда.
Знает то, что надо знать.
Ровно столько,
сколько надо.
Сходу он вступает в спор,
как-то сразу сатанея.
Даже
собственным сомненьям
он готов давать отпор.
Жить он хочет не напрасно,
он поклялся
жить в борьбе.
Все ему предельно ясно
в этом мире
и в себе.
Проклял он
врагов народа.
Верит, что вокруг друзья.
Счастлив!..
...А ведь это я –
пятьдесят второго года.
* * *
Бренный мир,
будто лодка, раскачивается.
Непонятно, – где низ, где верх...
Он заканчивается,
заканчивается –
долгий,
совесть продавший –
век.
Это в нем,
по ранжиру построясь,
волей жребия своего,
мы, забыв про душу, боролись,
надрывая пупки, боролись,
выбиваясь из сил, боролись
то – за это,
то – против того!..
Как ребенок, из дома выгнанный,
мы в своей заплутались судьбе...
Жизнь заканчивается,
будто проигранный,
страшный
чемпионат по борьбе!
* * *
Я верующим был.
Почти с рожденья
я верил с удивленным наслажденьем
в счастливый свет
домов многооконных...
Весь город был в портретах,
как в иконах.
И крестные ходы —
порайонно —
несли
свои хоругви и знамена...
А я писал, от радости шалея,
о том, как мудро смотрят с Мавзолея
на нас вожди «особого закала»
(Я мало знал.
И это помогало.)
Я усомниться в вере:
не пытался.
Стихи прошли.
А стыд за них
остался.
Страх
Как живешь ты, великая Родина Страха?
Сколько раз ты на страхе
возрождалась из праха!..
Мы учились бояться еще до рожденья.
Страх державный
выращивался, как растенье.
И крутые овчарки от ветра шалели,
охраняя
Колымские оранжереи...
И лежала Сибирь, как вселенская плаха,
и дрожала земля от всеобщего страха.
Мы о нем даже в собственных мыслях молчали,
и таскали его, будто горб, за плечами.
Был он в наших мечтах и надеждах далеких.
В доме вместо тепла.
Вместо воздуха – в легких!
Он хозяином был.
Он жирел, сатанея...
Страшно то, что без страха
мне
гораздо страшнее.
| 
