Тематические разделы

Голос Родины
В суровый год мы сами стали строже,
Как темный лес, притихший от дождя,
И, как ни странно, кажется, моложе,
Все потеряв и сызнова найдя.

Средь сероглазых, крепкоплечих, ловких,
С душой как Волга в половодный час,
Мы подружились с говором винтовки,
Запомнив милой Родины наказ.

Нас девушки не песней провожали,
А долгим взглядом, от тоски сухим,
Нас жены крепко к сердцу прижимали,
И мы им обещали: отстоим!

Да, отстоим родимые березы,
Сады и песни дедовской страны,
Чтоб этот снег, впитавший кровь и слезы,
Сгорел в лучах невиданной весны.

Как отдыха душа бы ни хотела,
Как жаждой ни томились бы сердца,
Суровое, мужское наше дело
Мы доведем - и с честью - до конца!
1941


Могила бойца
День угасал, неторопливый, серый,
Дорога шла неведомо куда,-
И вдруг, под елкой, столбик из фанеры -
Простая деревянная звезда.

А дальше лес и молчаливой речки
Охваченный кустами поворот.
Я наклонился к маленькой дощечке:
"Боец Петров", и чуть пониже - год.

Сухой венок из побуревших елок,
Сплетенный чьей-то дружеской рукой,
Осыпал на песок ковер иголок,
Так медленно скользящих под ногой.

А тишь такая, точно не бывало
Ни взрывов орудийных, ни ракет...
Откуда он? Из Вологды, с Урала,
Рязанец, белорус? - Ответа нет.

Но в стертых буквах имени простого
Встает лицо, скуластое слегка,
И серый взгляд, светящийся сурово,
Как русская равнинная река.

Я вижу избы, взгорья ветровые,
И, уходя к неведомой судьбе,
Родная непреклонная Россия,
Я низко-низко кланяюсь тебе.
1943



Белая ночь
(Волховский фронт)

Средь облаков, над Ладогой просторной,
  Как дым болот,
Как давний сон, чугунный и узорный,
  Он вновь встает.
Рождается таинственно и ново,
  Пронзен зарей,
Из облаков, из дыма рокового
  Он, город мой.
Все те же в нем и улицы, и парки,
  И строй колонн,
Но между них рассеян свет неяркий -
  Ни явь, ни сон.
Его лицо обожжено блокады
  Сухим огнем,
И отблеск дней, когда рвались снаряды,
  Лежит на нем.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все возвратится: Островов прохлада,
  Колонны, львы,
Знамена шествий, майский шелк парада
  И синь Невы.
И мы пройдем в такой же вечер кроткий
  Вдоль тех оград
Взглянуть на шпиль, на кружево решетки,
  На Летний сад.
И вновь заря уронит отблеск алый,
  Совсем вот так,
В седой гранит, в белесые каналы,
  В прозрачный мрак.
О город мой! Сквозь все тревоги боя,
  Сквозь жар мечты,
Отлитым в бронзе с профилем героя
  Мне снишься ты!
Я счастлив тем, что в грозовые годы
  Я был с тобой,
Что мог отдать заре твоей свободы
  Весь голос мой.
Я счастлив тем, что в пламени суровом,
  В дыму блокад,
Сам защищал - и пулею и словом -
  Мой Ленинград.
1942



За круглым столом
Когда мы сойдемся за круглым столом,
Который для дружества тесен,
И светлую пену полнее нальем
Под гул восклицаний и песен,
Когда мы над пиршеством сдвинем хрусталь
И тонкому звону бокала
Рокочущим вздохом ответит рояль,
Что время разлук миновало,-
В сиянии елки, сверканье огней
И блестках вина золотого
Я встану и вновь попрошу у друзей
Простого заздравного слова.
Когда так победно сверкает струя
И празднует жизнь новоселье,
Я так им скажу: "Дорогие друзья!
Тревожу я ваше веселье.
Двенадцать ударов. Рождается год.
Беспечны и смех наш и пенье,
А в памяти гостем нежданным встает
Жестокое это виденье.
Я вижу, как катится каменный дым
К глазницам разбитого дзота,
Я слышу - сливается с сердцем моим
Холодная дробь пулемета.
"Вперед!" - я кричу и с бойцами бегу,
И вдруг - нестерпимо и резко -
Я вижу его на измятом снегу
В разрыве внезапного блеска.
Царапая пальцами скошенный рот
И снег раздирая локтями,
Он хочет подняться, он с нами ползет
Туда, в этот грохот и пламя,
И вот уже сзади, на склоне крутом,
Он стынет в снегу рыжеватом -
Оставшийся парень с обычным лицом,
С зажатым в руке автоматом...
Как много их было - рязанских, псковских,
Суровых в последнем покое!
Помянем их молча и выпьем за них,
За русское сердце простое!
Бесславный конец уготован врагу,-
И с нами на празднестве чести
Все те, перед кем мы в безмерном долгу,
Садятся по дружеству вместе.
За них до краев и вино налито,
Чтоб жизнь, продолжаясь, сияла.
Так чокнемся молча и выпьем за то,
Чтоб время разлук миновало!".
1943


Знакомый дом
Я помню этот светлый дом...
Его бетонная громада
Глядела верхним этажом
В простор Таврического сада,
А третье от угла окно,
Поймав заката отблеск алый
(Как это было все давно!),
Крылами голубя сверкало.
И, улицу переходя
В ветрах весеннего ненастья,
Я говорил под шум дождя:
«Вон там мне тоже светит счастье!».

Я помню затемненный дом,
Когда с товарищами вместе
Взывал он каждым кирпичом
О непреклонности и мести.
По грудь в сугробы погружен,
Окованный бронею стужи
И строго молчаливый, он,
Казалось, стал темней и уже,
Пятой в родную землю врос,
Не по-обычному спокоен,—
Бетонный вздыбленный утес,
Насторожившийся, как воин.

Я помню этот черный дом
Под грозным небом Ленинграда,
Расколотый, как топором,
Ударом тяжкого снаряда.
В нагроможденье кирпичей
И свитого в жгуты металла
Лежал он, черный и ничей,
Дымясь лохмотьями провала,
И только старое окно
Каким-то чудом уцелело.
В нем было все тогда темно
И одиноко до предела.

И вновь я видел этот дом,
Одетый свежими лесами.
Его наполнил новый гром,
Он пел пилой и молотками.
В пыли, в известке этажи
Росли всё выше без опаски,
И были празднично свежи
Их голубеющие краски.
А тонкий луч, скользнув к окну
Весенним утром, в свежем блеске
По стеклам лил голубизну
И тихо трогал занавески...

Кто там, под крышею, живет
В моем окошке — третьем с краю?
Майор запаса? Счетовод?
Актриса? Табельщик?— Не знаю.
Но я хочу, чтобы ему
Легко работалось и пелось,
Чтоб в возродившемся дому
Окрепла творческая зрелость,
Чтоб дом глядел, как прежде, вдаль,
На клены солнечного сада,
Где встало солнце, как медаль
«За оборону Ленинграда».
1945


Памятник Суворову
Среди балтийских солнечных просторов,
Над широко распахнутой Невой,
Как бог войны, встал бронзовый Суворов
Виденьем русской славы боевой.

В его руке стремительная шпага,
Военный плащ клубится за плечом,
Пернатый шлем откинут, и отвага
Зажгла зрачки немеркнущим огнем.

Бежит трамвай по Кировскому мосту,
Кричат авто, прохожие спешат,
А он глядит на шпиль победный, острый,
На деловой военный Ленинград.

Держа в рядах уставное равненье,
Походный отчеканивая шаг,
С утра на фронт проходит пополненье
Пред гением стремительных атак.

И он - генералиссимус победы,
Приветствуя неведомую рать,
Как будто говорит: "Недаром деды
Учили нас науке побеждать".

Несокрушима воинская сила
Того, кто предан родине своей.
Она брала твердыни Измаила,
Рубила в клочья прусских усачей.

В Италии летела с гор лавиной,
Пред Фридрихом вставала в полный рост,
Полки средь туч вела тропой орлиной
В туман и снег на узкий Чертов мост.

Нам ведом враг, и наглый и лукавый,
Не в первый раз встречаемся мы с ним.
Под знаменем великой русской славы
Родной народ в боях непобедим.

Он прям и смел в грозе военных споров,
И равного ему на свете нет.
"Богатыри!" - так говорит Суворов,
Наш прадед в деле славы и побед.
1941


Пулковские высоты
Есть правдивая повесть о том,
Что в веках догоревшие звезды
Всё еще из пустыни морозной
Нам немеркнущим светят лучом.

Мы их видим, хотя их и нет,
Но в пространстве, лучами пронзенном,
По простым неизменным законам
К нам доходит мерцающий свет.

Знаю я, что, подобно звезде,
Будут живы и подвиги чести,
Что о них негасимые вести
Мы услышим всегда и везде.

Знаю — в сотый и тысячный год,
Проходя у застав Ленинграда,
Отвести благодарного взгляда
Ты не сможешь от этих высот.

Из весенней земли, как живой,
Там, где тучи клубились когда-то,
Встанет он в полушубке солдата -
Жизнь твою отстоявший герой.
1945 

  
Парк Победы
Вот она — молодая награда
За суровые дни и труды!
Мы, былые бойцы Ленинграда,
В честь побед разбивали сады.

Мы сажали их в грозные годы
На распаханном пепле войны,
И вхожу я под свежие своды
Так, как входят в свершенные сны.
Здесь, на почве суровой и жесткой,

В полукруге бетонных громад,
Клены-кустики, липы-подростки
Вдоль дорожек построились в ряд.

Но в зеленой толпе отыскать я
Не могу уж свое деревцо,
Что к заре простирает объятья
И прохладою дышит в лицо.

Все курчавые, все одногодки,
Все веселые, как на подбор,
Смотрят липы сквозь прорезь решетки
И неспешный ведут разговор.

На скамье, в вечереющем свете,
Я гляжу, как в аллеях родных
Ждут влюбленные, кружатся дети,
Блещут искры снопов водяных.

Как в пронизанном солнцем покое,
Молчаливую думу храня,
Воплощенные в бронзе герои
Дышат с нами спокойствием дня.

И, широкою песней о мире
Осеняя пруды и гранит,
На своей густолиственной лире
Парк Победы бессмертно шумит.
1958